Annotation

Променяв жизнь обычного человека на бытие волшебного солдата древнего Проклятья, я узнал о себе много нового и интересного. Оказывается, я могу выйти против хищника Междумирья и хладнокровно того прихлопнуть. Если нужно, то и в полный контакт, а не с условно-безопасного расстояния. Но последний мой бенефис — это уже перебор! Ладно, что едва выжил. Смертельный риск как раз обычный спутник таких, как я. А вот остановленная лишь в самый последний момент рукотворная катастрофа — нифига не норма! Никак нельзя больше такое допускать. Да, в одиночку против новой угрозы я ничего не навоюю. Но и не нужно. Даже чертово Проклятье теперь признает: мне можно и необходимо по-настоящему плотно сотрудничать с Орденом!

Всадник Ветра

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

notes

1

2

3

Всадник Ветра

Глава 1

Открыв глаза, я увидел над собой стандартный потолок со световой панелью — в каждом первом присутственном месте такой. Я лежал на спине, меня ничего не сковывало, никаких неприятных ощущений, но — глефы не было! Всадника Ветра не было в моей руке!

Удар злости, густо замешанной на панике, занял долю секунды и унялся так быстро, что я мог бы его и не заметить: глефа тут же возникла у моей правой ладони, и пальцы рефлекторно сомкнулись на таком знаком древке. Но лежа держать оружие неудобно, и Всадник Ветра клюнул носом, одновременно, судя по ощущениям, задев что-то другим концом. Нечто со звоном полетело на пол.

— О! Я так и думала, что они не рассчитали!

В моем поле зрения — с левой стороны — появилась мама. Афина Ураганова выглядела не лучшим образом. Глаза красные и внутри и снаружи — в смысле, видно, что и плакала, и недосып такой, что сосуды полопались. При этом говорила она твердо и четко, даже с юмором.

— Что? — не понял я.

— Они отодвинули столик от твоей правой руки, но недостаточно далеко, — сказала мама. — А я говорила! Я говорила, что надо сразу на потолок глефу скотчем прилепить!

— Чужих предметов-компаньонов касаться нельзя, — неожиданно хрипло сказал я, и тут же почувствовал, как хочу пить.

— Ну тогда записку. «Кир, не призывай глефу, ты в палате госпиталя, можно все разнести», — хихикнула мама. — Нет, поленились стремянку затаскивать… Водички хочешь? Только не садись пока, я тебе дам из соломинки попить.

Мама и в самом деле поднесла к моим губам стакан с торчащей из него соломинкой.

— Как представитель Ядерного Щита, сотрудничающий с ребенком-волшебником на благо человечества, позволю себе поинтересоваться — тебе не больно?

Горжусь своей матерью. И формулировки не позабыла, и умудрилась сказать эту фразу предельно ласково.

Я прислушался к себе. Это было трудно: голова слегка плыла, как при температуре, но других неприятных ощущений не было.

— Как будто не совсем ясно мыслю. Но ничего не болит.

Афина улыбнулась — я бы сказал, сквозь слезы, но слез на глазах как раз не было. А улыбка получилась неожиданно жалкая.

— Ты на всякий случай не шевелись. Тебя правда по клочкам собирали. Я видела.

Да, отличный способ доставить матери незабываемые впечатления: спасти ее от террористов и героически умереть прямо перед ней! Хотя нет, не прямо. Она к тому времени уже побежала спасать АЭС. Говорю же, горжусь мамой. Что было бы, если бы она осталась причитать над моим окровавленным телом? Правильно, ничего хорошего.

— Очень важно, чтобы нигде не болело, — продолжала Афина с хорошо замаскированной тревогой в голосе, — мне врачи сказали. Проклятье реагирует на боль. Так что если хоть где-то заболит, ты сразу говори, ладно? Тебя накачали обезболивающими так, как с обычным ребенком ни за что бы не рискнули.

— Ну, уж лучше умереть от передоза, чем от перитонита, — вяло пошутил я. Наверное, не слишком удачно, потому что в палату тут же вошел человек в белом халате.

— Доктор Ураганова, ваш визит окончен, — стальным, четким тоном произнес он. — Не стоит провоцировать гиас. Мы договорились, десять минут.

— Да-да, конечно, — мама еще раз жалко, не характерно для себя улыбнулась мне, сжала мою левую руку и даже не вышла, а как будто была выставлена из кабинета: вошедшая за врачом медсестра поддерживала маму под локоть довольно жесткой хваткой. Самое удивительное, что мама, эта женщина-таран, подчинялась безропотно, почти заискивающе.

Кстати, обращение «доктор» к ней меня сперва удивило, а потом я вспомнил, что она же совсем недавно, летом, защитила докторскую диссертацию. Не по фундаментальной ядерной физике, а по какой-то закрытой инженерной теме. Я попросил хоть намекнуть, по какой, а мама ответила, что даже если бы тема не была закрытой, я бы не то что название не понял — я бы в принципе не понял, при чем тут работа атомных турбин.

И добавила, что вообще-то в их отделе по одной-то докторской у каждого есть, а в ее возрасте уже пора бы писать вторую, если хочешь карьерного роста. Задумчиво так добавила.

— Добрый день, Кирилл, — доктор со стальными интонациями улыбнулся мне, тон его неожиданно стал почти ласковым. — На что-нибудь жалуетесь?

— На жизнь, — пробормотал я. — Бьет ключом, и, что характерно, всегда по голове.

Врач коротко улыбнулся — скорее, потакая больному, чем заезженной шутке — и серьезно ответил:

— Вот голова у вас как раз цела, в нее ни разу не попали. Вы везучий парень! Думаю, теперь все у вас будет хорошо, — еще одна профессиональная улыбка.

— Угу, я вам верю, — сказал я честно. В самом деле, раз я жив и в сознании, значит, Проклятье меня не уничтожило, а раны рано или поздно заживут — регенерация ведь.

— Какие у меня ранения? Когда я смогу вставать? — спросил я.

Если судить по моим воспоминаниям, в меня как минимум несколько раз попали. И раз я отключился, значит, была серьезная кровопотеря. Регенерация, видно, сперва справлялась, потом перестала. А в таких случаях, как я читал, дети-волшебники просто исчезают. Или их исчезает Проклятье. Даже тогда, когда их можно было бы спасти силами современной медицины. Правда, критериев, от которых зависит исчезновение, не знаю, их нигде не публикуют.

Но если со мной такого не произошло, стало быть, регенерация продолжает работать и подлатает меня рано или поздно. Свистопляс упоминал, что после неудачной драки с чудовищем отлеживался дня два. Я все-таки в медицинском учреждении — как сказала мама, в госпитале, значит, в военном? — так что дело должно идти бодрее, но и помяло меня посильнее.

А, ладно, чего гадать, будем надеяться, этот врач-рвач не будет играть в веселую игру «убереги нежную психику ребенка от лишней информации». Лучше его послушать.

— Вы сможете вставать как только мы прокапаем вам последний курс обезболивающих, — огорошил меня врач. — То есть минут через тридцать. Нет-нет, лежите! Не пытайтесь шевелиться. Нам удалось управляемо ускорить регенерацию без нарушения структуры ваших тканей и органов благодаря метакосмическому коллагену. Но технология экспериментальная, мы не знаем, как заживление влияет на болевые рецепторы, поэтому перестраховались с обезболивающими. Если вы сейчас резко встанете, неприятные ощущения могут вернуться. Также мы дали вам откровенно слоновью дозу тромболитиков на ваш вес, у них сильные побочные эффекты.

— Какой-какой коллаген? — зацепился я за непонятное слово.

— Метакосмический коллаген. Взвесь органических соединений, универсально воздействующих почти на любых позвоночных… — врач осекся. — Прошу прощения. Особое вещество, вроде геля. Его иногда добывают из коконов, которые оставляют Твари. Недавно в наш госпиталь поступила большая партия. Не до конца испытанная, но мы рискнули применить ее на вас. Говорю же, вы везучий.